И тут вдруг один из соперников сделал неудачный бросок по их кольцу. Барни и более рослый игрок из второй команды одновременно подпрыгнули в подборе. Но Барни сумел оттеснить противника и перехватить мяч.

Он повел мяч к кольцу, а несколько «одетых» отчаянно пытались отобрать его. Но Барни уже был под кольцом противника. Он хотел пробить, но здравый смысл подсказывал, что лучше передать мяч товарищу по команде, занимающему более выгодное положение. Тот бросил, промахнулся — и тут прозвучал свисток.

Тренер построил десятерых игроков в ряд. Все они чувствовали себя так, словно их сейчас поведут на расстрел. Нордлингер переводил взгляд с одного конца шеренги на другой и обратно.

— Хорошо. Выйдите вперед те, кого я назову. Ты, — он ткнул в высокого, нескладного, прыщавого игрока «одетых». — Большое спасибо, остальные могут быть свободны.

У Барни упало сердце.

— Кроме тебя… Эй, кудрявый, ты что, оглох?

Барни, в отчаянии изучавший половицы, поднял глаза. Нордлингер показывал на него.

— Да, сэр? — едва слышно прохрипел Барни.

— Ты неплохо обращался с мячом, парень. Как тебя зовут?

— Барни, сэр. Барни Ливингстон.

— Отлично, Ливингстон, ты и Сэнди подойдите сюда и присядьте на скамейку.

Барни в изумлении застыл, а тренер уже выкрикивал:

— Следующие две команды! Пошевеливаемся!

— Идем, — сказал долговязый напарник.

— Послушай, а твое имя тренер уже знал… — недоуменно заметил Барни.

— Ага. — Долговязый самодовольно усмехнулся. — Когда у тебя рост шесть и шесть, тебя все тренеры в округе будут знать по имени.

В половине шестого с Барни, Сэнди Ливитта (таково, как выяснилось, было полное имя долговязого) и еще одного худосочного юнца, Хью Жаскорта, были сняты мерки для пошива формы. Официально тренировки начинались уже в следующий понедельник, но атласные форменные куртки — предмет жгучей зависти сверстников — должны были сшить только через три недели. Оставалось надеяться, что в школьной газете «Аргус» информация о пополнении команды будет опубликована раньше и общественный статус Барни повысится.

Он помчался поделиться своей радостью с Лорой.

К концу второго периода матча «Мидвуд» — «Нью-Утрехт» судья нажал кнопку. Звонок, огласивший весь зал, вошел в историю школы. Ибо за ним последовало объявление: «Замена в „Мидвуде“. Номер десять, Ливингстон».

С трибун раздались небрежные хлопки. И один восторженный боевой клич:

— Покажи им, Ливингстон!

До конца игры оставалось четыре минуты, и парни из «Нью-Утрехта» уже расслабились. Барни удалось перехватить пас и начать стремительный прорыв к кольцу соперника. Достигнув штрафной площадки, он сделал передачу капитану команды Джею Аксельроду, и тот аккуратно забил из-под корзины.

После этого, всего за сорок секунд до финального свистка, один из соперников атаковал Барни с нарушением правил, за что был назначен штрафной. Барни встал у штрафной линии и набрал побольше воздуха. Он столько раз мысленно стоял на этом рубеже, когда летом тренировался в парке Рийс! И вот теперь все происходило на самом деле. Он аккуратно прицелился… и попал. Это был его первый мяч за команду «Мидвуд»!

Лора сложила ладони трубочкой и прокричала:

— Еще разок, Барни!

После матча стоявший в соседней душевой кабинке Джей Аксельрод поздравил Барни с удачным дебютом и добавил:

— Эта Лора Кастельяно, похоже, твой первый фанат. Ты с ней встречаешься или как?

— Нет-нет, — пробулькал Барни, чуть не захлебнувшись струей воды. — Почему ты спрашиваешь?

— Я бы не прочь сводить ее куда-нибудь.

— И что тебя останавливает? — спросил Барни.

— Не знаю, — с неожиданным смущением ответил капитан мидвудской баскетбольной команды. — Ну, то есть… Она такая хорошенькая, к тому же…

— Хочешь, познакомлю? — вызвался Барни.

— Правда? Послушай, Ливингстон, я был бы тебе очень признателен.

— Заметано, Джей. Считай, что она тебя уже ждет у выхода. Можешь прямо сегодня назначить ей свидание.

— Нет-нет, Барн, не сегодня.

— Почему нет?

— Сначала мне надо сходить в парикмахерскую.

* * *

По дороге домой Барни сообщил Лоре об ожидающей ее чести. Она засмеялась.

— А что смешного?

— После игры ко мне подошла Сюзи Фишман и попросила познакомить с тобой.

— Сюзи Фишман? — У Барни округлились глаза. — Она же, можно сказать, самая симпатичная девчонка в школе! С чего бы ей вздумалось знакомиться со мной? Я же только один мяч забил!

— Она считает, что ты классный парень.

— Да? Правда? Поразительные вещи творит спортивная форма, как тебе кажется?

— A-а, — улыбнулась она. — И ты считаешь, это твое единственное достоинство?

Став обладателем блестящей баскетбольной куртки, Барни с воодушевлением принялся завоевывать сердца девушек из мидвудской группы поддержки. Игроки обедали все вместе, наперебой хвастаясь своими любовными победами. Если бы в утверждениях, звучащих вперемежку с сандвичами с тунцом и кружками молока, была хотя бы доля правды, можно было бы подумать, что во Флэтбуше — а возможно, и во всем Бруклине — не осталось ни одной девственницы старше шестнадцати лет.

С того дня, как Барни их познакомил, Лора регулярно встречалась с Джеем Аксельродом. Они были такой красивой парой, что Барни в шутку окрестил их «мистер и миссис Мидвуд».

В ту зиму Лора предприняла смелый политический шаг. Она не стала баллотироваться на пост главы совета класса, а выставила свою кандидатуру на место казначея всей школы, то есть третий по счету чин в школьной иерархии.

— Кастельяно, ты правда сумасшедшая. Как только школа узнает, что в казначеи лезет кто-то из молодняка, ты станешь посмешищем для всего Мидвуда.

Лора улыбнулась:

— Отлично! Пусть себе смеются. Значит, они будут обо мне говорить, а это прямой путь к популярности.

— Господи! — вскричал Барни с неподдельным восхищением. — Ты, я вижу, всерьез за это взялась, а?

— Послушай, Барн, отец всегда говорит: «Si quieres ser dichoso, no este’s nunca ocioso»[13].

— И что это значит?

— Это значит: «Жизнь вообще штука серьезная».

Во время напряженного тренировочного матча за неделю до решающей игры против заклятого врага «Мидвуда», команды школы «Мэдисон», Джей Аксельрод упал и сильно потянул лодыжку. Врач пообещал, что он сможет надеть кроссовки не раньше чем через десять дней. На другой день, когда Барни утирал пот после тренировки, к нему подошел Дат Нордлингер и небрежно бросил: